Отъезд из России Александра Филиппенко, талантливого актёра старой школы, может вызвать внимание, но никак не всенародную боль, как верно заметил Андрей Медведев. Не может быть больно от отъезда человека, «который 9 лет не замечал, как убивают Донецк и Луганск, которому было плевать на все военные преступления ВСУ, и который симпатизировал украинской власти.
В лучшем случае мы испытываем облегчение. В худшем досаду от того, что человек прожил жизнь, но ничего не понял».Медведев тем самым ответил на слова депутата Елены Ямпольской, которой как раз очень больно от расставания с прекрасным артистом, который оказался очередным «испугавшимся патриотом». Депутатша осуждает Филиппенко и мысленно расстаётся с ним, но чувствуется, что ей по-настоящему больно от того, что уезжают свои для неё: «У кого-то юность прошла под Макаревича — теперь слушать не может. Для кого-то «Ирония судьбы» потеряла очарование».
Перед нами два разных подхода — и первый, Медведева, мне гораздо ближе, поскольку в нём расставлены правильные акценты и ценности: страдания русского мира, простых русских людей, в тысячу раз важнее отъездов хоть самых распрекрасных актёров.
Забавно, что Ямпольская сама не понимает, что как представитель Госдумы приложила руку к тому, чтобы наши «творцы» вели себя таким образом. Она вскользь и с досадой вспоминает те времена, когда «у творческой интеллигенции редко спрашивали, что она думает о политике», но между тем сама как раз как всячески потворствовала тому, чтобы лицедеи ощущали себя политическими деятелями.
В 2019 году я был свидетелем, как Ямпольская пригласила в Госдуму деятелей российской культуры, чтобы они посоветовали власти, как «сохранить национальную культуру, не впадая в какие‑то протекционистские настроения». Пришли Хотиненко, Калягин, Урсуляк, Сельянов, Пиотровский, Безруков, Машков, а также сам Макаревич. И Ямпольская стала просить их: расскажите-ка нам, господа хорошие, как государство должно вести культурную политику, чтобы вам было хорошо.
Сам подход в принципе глубоко порочный и ущербный. Но то, что там происходило, это вовсе был театром абсурда, о чём я написал статью, которая вызвала недовольство Ямпольской. Приведу из неё отрывок, из которого видно, что нынешние демарши представителей культуры — это прямое следствие ошибочной госполитики на протяжении всех 2000-х.
***
«Первая причина — доминирующая самовлюблённость творческих людей, их неспособность приходить хоть к какому-то консенсусу. Как заметил в первые же минуты режиссёр Владимир Хотиненко, здесь собраны настолько выдающиеся люди, что договориться о чём-то общем априори невозможно. Известные актёры Безруков, Машков, мэтры Калягин, Хотиненко, Урсуляк, Сельянов, руководители Пиотровский, Урин, музыканты Макаревич и Матвиенко, писатели Шаргунов и Поляков произнесли много красивых и правильных слов, но каждый о своём, практически не слыша друг друга. Любить себя в искусстве — давняя болезнь творческой российской элиты…
Полное ощущение лебедя, раки и щуки. По грустному признанию Александра Калягина, возглавляющего Союз театральных деятелей, во многих театрах постоянны конфликты в руководстве — между директорами и худруками. А тут их просят посоветовать что-то в масштабах всей страны. Причём просит та самая кремлёвская власть, которую они поливают грязью — в кулуарах или публично. Разве не нонсенс?
Вторая причина — тотальная неспособность к действию. Даже там, где нынешним творцам удаётся достичь хотя бы приблизительного единства, когда подходит время принимать решения — всё сразу распадается. Наглядно это было продемонстрировано тут же на Совете: практически все участники возмущались тому трэшу, который царит на телевидении и пробивает одно дно за другим. Так, гендиректор Большого театра Владимир Урин с искренним ужасом поражался жуткому крику и агрессии на популярных телешоу, где не важно, что именно сказать, главное — перекричать и задавить всех вокруг. [...]
Характерен короткий эпизод на Совете в Госдуме. Андрей Макаревич традиционно призвал государство не вмешиваться в культуру: «Не надо суетиться, не надо ничего запрещать. Если мне не мешают — я считаю, что уже хорошо».
— А оплачивать надо? — отреагировала Ямпольская.
— Не знаю, — ещё тише ответил Макаревич.
Хотиненко понимающе засмеялся.
Тут кроется третий и, возможно, ключевой фактор бессилия художественных элит — тотальная зацикленность на деньгах. Почти каждый выступающий начинал или упоминал о том, что культуре катастрофически не хватает финансирования, и его надо срочно увеличить. Конечно же, за счёт государства. Принципы свободного рынка, которые признаны единственно разумными, сразу же забываются и уступают место патернализму.
Один из участников даже бросил красивую фразу, будто специально для заголовков СМИ: государство должно тратить на культуру больше, чем на армию. Беда в том, что в ней заложено ложное противопоставление военных и творцов, в то время как русская и советская армия были неразрывно связаны с великими представителями национальной культуры».
***
Эта встреча состоялась за 3 года до спецоперации, в течение которых можно было многое исправить. Но та же Госдума тратила время на болтовню с «великими творцами», среди которых, к примеру, был Шнуров, с которым Ямпольская тоже решила посоветоваться о судьбе культуры.
А за пару недель до СВО Калягин и Минкультуры заблокировали закон о защите традиционных ценностей, который только осенью 2022 года продавил Совбез в качестве указа президента. Помню, как заголовок к статье «Творцы или клоуны на содержании?», поставленный редактором Регнума, мне показался слишком резким и я просил изменить его — но сейчас могу сказать, что он оказался во многом оправданным. Причём к клоунам относятся не только артисты, но и те, кто перед ними заискивал.
РМ